Вечеринка в саду [сборник litres] - Кэтрин Мэнсфилд
Мертвая тишина. Вместо ответа Лил расплылась в своей глупой, стыдливой улыбке. Ее, кажется, совсем не огорчил такой вопрос. Какой промах для Лены! Девочки прыснули со смеху.
Лена не могла стерпеть подобного. Уперев руки в бока, она резко подалась вперед.
– А ваш отец в тюрьме! – злобно прошипела она.
Это было настолько непозволительное замечание, что девочки сразу же рассыпались в разные стороны, сильно возбужденные и охваченные радостным безумием. Кто-то нашел длинную веревку, и они начали прыгать через нее. Ни разу еще они не прыгали так высоко, не бегали так быстро, не делали таких смелых трюков, как тем утром.
После полудня за детьми Бернелл приехал Пэт в коляске и они отправились домой. У них были гости. Изабелла и Лотти, которые любили гостей, поднялись, чтобы снять школьные передники. Но Кези выскользнула на задний двор. Здесь никого не было, и она принялась раскачиваться на больших белых воротах. Вскоре на горизонте появились две маленькие точки. Они увеличивались, явно двигаясь в ее направлении. Теперь она могла различить: одна шагает впереди, другая плетется сзади. Теперь она увидела, что это Келви. Кези перестала качаться. Она соскользнула с ворот, как будто собиралась бежать, но вдруг заколебалась. Келви приближались, за ними тянулись их тени, такие длинные, что пересекали всю дорогу от их голов к лютикам. Кези забралась обратно на ворота и продолжила качаться: у нее появилась идея.
– Привет! – обратилась она к проходящим мимо Келви.
Их это настолько ошеломило, что они остановились. Лил глупо улыбнулась ей. Наша Элс вытаращила на нее глаза.
– Можете зайти посмотреть наш кукольный домик, если хотите, – сказала Кези и коснулась одной ногой земли. Но в ответ на это Лил залилась краской и энергично затрясла головой.
– Почему же нет? – спросила Кези.
Лил с трудом выдавила из себя:
– Ваша мама наказала нашей матери, чтобы мы не разговаривали с вами.
– Что ж, – сказала Кези, не найдя, что ответить. – Не важно. Вы все равно можете взглянуть на наш домик. Давайте же. Никто не узнает.
Но Лил затрясла головой еще сильнее.
– Не хотите? – переспросила Кези.
Вдруг кто-то резким рывком дернул за юбку Лил. Она обернулась. Наша Элс уставилась на нее большими умоляющими глазами, нахмурив брови: она хотела пойти посмотреть. На мгновение во взгляде Лил скользнуло сомнение, и в ответ Наша Элс снова дернула сестру за юбку. И она поддалась. Кези показывала им дорогу. Как две маленькие бродячие кошки, они последовали через двор к месту, где стоял кукольный домик.
– Вот он, – сказала Кези.
Повисло молчание. Лил тяжело дышала, почти пыхтела, Наша Элс, казалось, не дышала вовсе.
– Я открою его для вас, – вежливо сказала Кези. Она сняла крючок, и домик отворился изнутри.
– Здесь есть гостиная, столовая и…
– Кези!
Ох, как же они испугались!
– Кези!
Это была тетушка Берил. Они обернулись на голос. Она стояла в дверях и, казалось, не могла поверить своим глазам.
– Как ты осмелилась пригласить Келви на наш двор? – произнесла она холодным, раздраженным голосом. – Тебе, как и мне, хорошо известно, что с ними не разрешено разговаривать. Убирайтесь отсюда, дети, скорее убирайтесь. И больше не возвращайтесь. – Тетушка спустилась во двор и шикнула на них, словно на цыплят. – Прочь отсюда! – закричала она бездушно и надменно.
Им не нужно было повторять дважды. Сгорая от стыда, они прижались друг к другу, Лил съежилась, точно как их мама, Наша Элс едва поспевала за ней, но каким-то образом им удалось пересечь большой двор и выйти через белые ворота.
– Дрянная, непослушная девчонка! – резко бросила тетушка Берил в сторону Кези и захлопнула кукольный домик.
Выдался ужасный день. Пришло письмо от Уилли Брента, отвратительное письмо, в котором он угрожал, что если она не встретится с ним вечером в парке Пулманс Буш, то он сам явится к дверям ее дома, чтобы узнать причину! Но теперь, после того как она спугнула этих маленьких крысенышей Келви и отчитала Кези, на сердце полегчало. Исчез этот тяжкий груз. Берил вернулась в дом, напевая что-то себе под нос.
Когда Келви оказались уже достаточно далеко от дома Бернеллов, они сели отдышаться на большую красную канализационную трубу у дороги. Щеки Лил все еще горели; она сняла шляпку с пером и положила ее на колени. Сестры мечтательно вглядывались вдаль – смотрели мимо лужайки с сеном, мимо ручья, где у загороди из прутьев стояли коровы Логанов, ожидая, пока их подоят. О чем они думали? Вскоре Наша Элс прижалась ближе к сестре. Она уже позабыла про сердитую даму. И, поглаживая пальцем перо на шляпке Лил, улыбнулась ей, что случалось так редко.
– Я видела маленькую лампу, – едва слышно произнесла она.
И вновь повисла тишина.
Юная гувернантка
Ох, как жаль, что сейчас была ночь. Она предпочитала путешествовать днем, намного больше предпочитала. Но женщина в бюро по найму гувернанток посоветовала:
– Вам лучше отправиться вечером, и обязательно в отделении «Только для дам». Тогда в пути вы будете в большей безопасности, чем в незнакомой гостинице. Не покидайте отделения, не бродите по коридорам и обязательно запирайте изнутри дверь уборной. Вы прибудете в Мюнхен в восемь часов, а фрау Арнольдт утверждает, что отель «Грюневальд» в минуте ходьбы. Вас туда может проводить носильщик. Фрау Арнольдт прибудет в шесть вечера того же дня, так что у вас будет целый день спокойствия, чтобы отдохнуть после путешествия и освежить свой немецкий. Если захотите перекусить, я бы посоветовала заглянуть в ближайшую пекарню и купить булочку и кофе. Вы ведь не бывали прежде за границей?
– Нет.
– Признаюсь, я всегда советую своим девочкам сначала не доверять никому и подозревать людей в злых намерениях, а не в добрых – так безопаснее… Звучит довольно жестоко, но нам приходится самим о себе заботиться, не так ли?
Дамское отделение оказалось очень милым. Горничная была так любезна, что разменяла ей деньги и даже подоткнула одеяло. Расположившись на жесткой розовой кушетке, она дружелюбно и непринужденно наблюдала за тем, как другие пассажирки вешают свои шляпы, снимают ботинки и юбки, открывают дорожные несессеры, шуршат таинственными пакетиками и, прежде чем лечь, повязывают головы вуалью. Тук, тук, тук – размеренно шумел винт парохода. Горничная бросила поверх лампы зеленую ткань и, поддернув юбку, устроилась у печки с вязанием, начатым явно не вчера. На полке прямо у нее над головой стояла бутылка с водой, в которую были втиснуты цветы. «Мне очень нравится путешествовать», – подумала юная гувернантка. Она улыбнулась и поддалась легкому покачиванию.
Но когда судно остановилось и она вышла на палубу, держа в одной руке корзину с одеждой, а в другой – плед и зонтик, холодный, незнакомый ветер едва не сдул шляпку с ее головы. Она посмотрела на мачты корабля, черные на фоне зеленоватого сверкающего неба, а потом перевела взгляд на темную пристань, где стояли чужие, тепло одетые люди. Она двинулась вперед вместе с сонной толпой людей, каждый из которых, казалось, знал, куда идти и что делать, – каждый, кроме нее, и ей стало страшно. Совсем чуть-чуть – ровно настолько, чтобы пожелать… ох, пожелать, чтобы сейчас был день и чтобы одна из тех женщин, что улыбались ей в зеркале, когда они причесывались в «Дамском отделении», оказалась рядом.
– Билеты, пожалуйста. Предъявите ваши билеты. Приготовьте их заранее.
Она спустилась по трапу, осторожно балансируя на каблучках. Неожиданно вперед вышел мужчина в черной кожаной фуражке и тронул ее за руку.
– Вам куда, мисс?
Он говорил по-английски, его фуражка выдавала в нем сторожа или станционного смотрителя. Она не успела ответить, как он схватил ее корзину с одеждой.
– Сюда, – крикнул он грубым, решительным голосом и, толкаясь локтями, зашагал сквозь толпу.
– Но мне не нужен носильщик. – Какой ужасный человек! – Мне не нужен носильщик! Я хочу нести свои вещи сама.
Ей пришлось перейти на бег, чтобы не отставать от него,
